История города в воспоминаниях жителей

Из цикла "Строка воспоминаний о Дубне"

Неповторимая музыка детства настойчиво не отпускает и заставляет тосковать о былых временах. Хочется вновь увидеть врытые в землю деревянные столы и скамейки, где мужская часть населения после работы дотемна просиживала за игрой в домино. Пройтись вдоль щелястых деревянных сараев - там всегда витал совершенно особый дух заготовленных дров и свежескошенного сена. Соседи держали кроликов, и мы бегали смотреть, как ушастые пушистые зверьки аппетитно, с хрустом жевали его. Хочется вновь увидеть разрисованный разноцветным мелом асфальт и не только мелом, а чаще просто осколком битого кирпича, этого добра тогда повсюду было полно. Вновь увидеть трепыхающееся на ветру стираное бельё, вдохнуть знакомый мыльный аромат всем известного тогда порошка «Лотос». В ту пору он особенно был в ходу, и в каждом дворе недалеко от сараев висели верёвки с пресловутыми выцветшими от долгого пользования деревянными прищепками. Околачиваясь целыми днями во дворе, мы - дети безошибочно определяли, чьи вещи в этот раз сушились и развевались на ветру разноцветными флагами. Гардероб у всех был скудный, люди имели немного вещей, не так часто меняли одежду, особенно сезонную, зимне-осеннюю, и я узнавала по ней своих соседей ещё издали. Кстати, в те годы было такое понятие, как праздничная одежда, и она действительно выглядела и красивой, и нарядной. Сейчас всё настолько упростилось, что даже в рестораны ходят в спортивной обуви и проходной каждодневной одёжке. А тогда, едва взглянув на встречных, красиво одетых людей можно было сразу определить, что они идут в гости, да и само это понятие было более значимым, торжественным. В гости ходили преимущественно по праздникам и особым семейным случаям, потому и наряжались с заметным усердием и трепетом. Праздничные столы тоже сильно отличались от обычных, каждодневных. Для таких случаев в каждой семье была припасена и убрана в серванты красивая посуда, тарелочки, салатники, вазочки и рюмочки. Вазы для цветов тоже имелись, но далеко не в каждом доме, они относились к разряду роскоши, и их легко заменяли обычными стеклянными банками. Кстати, тогда стеклотару сдавали в приёмные пункты, и люди таскали её туда целыми авоськами, стоила она совсем копейки, но, тем не менее, стеклянные банки и бутылки сдавали все и регулярно. Если в комнате появлялся простенький цветочный букет, то он гордо красовался в обычной пол литровой банке на круглом столе в центре комнаты. Тогда у многих были именно круглые столы, покрытые яркими скатёрками с кистями. Эту знакомую картину убранства нередко дополняли вязаные салфеточки на тумбочках, где всегда стояли телевизоры и радиоприёмники. Этой дорогостоящей, по тем понятиям, технике отводились самые видные места, поскольку, в ту пору это считалось невероятной роскошью, и по ней можно было судить о достатке той или иной семьи. Кстати, детей в семьях тоже было по одному, два, редко трое. Жизнь в многодетных семьях, была заметно беднее, и это было понятно даже моему, не до конца сформированному юному мышлению. Главной и центральной улицей нашего, небольшого в ту пору городка считалась улица Ленина. Она казалась длинной и величавой потому, что выглядела широкой, она была хорошо заасфальтированная, и на ней располагались два основных продуктовых магазина. В них то и отоваривалось всё население «тридцатки». По обе стороны улицы росли тополя, ровные, высокие, раскидистые, они радовали взоры своей роскошной кроной. Магазинов в нашей части города было всего несколько, «Хлебный» торговал исключительно хлебом, «Дежурный» соответствовал своему названию, работал дольше всех и имел широкий ассортимент различных продовольственных товаров, буквально всё, кроме хлеба и фруктов. Оба магазина располагались друг напротив друга, через дорогу и люди, отоварившись в одном, шли в другой. Кстати, я каждый день по несколько раз бегала в «Дежурный», высматривала там наличие новых конфет и других сладостей, и могу точно сказать, что больших очередей за продуктами тогда не было. Обычно у прилавка стояли три, четыре человека, и покупали самое необходимое в очень небольшом количестве. У народа просто не было денег брать много и впрок, да и хранить уйму съестного было попросту негде. Молоко тоже продавалось именно в молочном магазине, он располагался на улице Центральной. А ещё у нас был хозяйственный магазин, там, в небольшом длинном помещении, размещалось огромное множество нужных для дома вещей. Располагался он на улице Октябрьской, недалеко от автобусной остановки, которая в ту пору называлась «Аптека», потому, что рядом в угловом доме находилась аптека. Далее по этой улице был книжный магазин "КОГИЗ", там всегда вкусно пахло канцелярским клеем и свежими типографскими красками. Хорошие книги в ту пору были большим дефицитом, и на прилавках не то, что не залёживались, а даже не появлялись. Чтобы купить заветную книгу известных классиков, или сказки для детей, люди стояли в очередях ночи напролёт, записывались, отмечались и, наконец, те, кому посчастливилось, приобретали вожделенную книжную мечту. Правда, везло опять же далеко не всем, только самым настойчивым, устремлённым и выносливым. Выстаивать ночи напролёт за книгой, а их давали в руки поштучно, решались далеко не все. Лично я не стояла никогда, хотя, книги иметь очень хотела.

Вначале улицы Центральной располагался молочный магазин, через два дома от него стоял магазин «Ткани», чуть дальше – «Обувь».

Кроме этого в городе было несколько палаток «Союзпечать», в них всегда продавались свежие газеты, журналы, красочные открытки и конверты. В ту пору люди часто и активно писали письма и слали поздравительные открытки на все праздники. Почтовые ящики регулярно заполнялись красочными журналами, большим количеством газет, да и письма с открытками прилетали туда нередко. Толстенная сумка почтальона всегда была доверху набита корреспонденцией, и встречаться с почтальоншами (это всегда были женщины) было очень интересно. Ребятня с интересом наблюдала, что и кому она опускает в ящики. Потом, высмотрев во дворе хозяев корреспонденции, мы спешили сообщить, что им пришло письмо или журнал. Люди улыбались, оживлялись и спешили к почтовым ящикам. На самой же почте, она располагалась на ул. Октябрьской 21 рядом с хозяйственным магазином, можно было отбить копеечные телеграммы в любую точку страны. Доставлялись они очень быстро, и гарантированно к указанному сроку. Бланки были двух видов, простые и в форме красочных открыток, их обычно отправляли на праздники, и стоили они дороже. Кстати, телеграммы тогда вручались только под роспись, и если вдруг адресата в это время не оказывалось дома, бланк приносили по указанному адресу по нескольку раз, или оставляли в дверях записку с приглашением прийти за ней на почту. К телеграммам относились очень ответственно, понимали, что просто так люди слать их не будут, а стало быть, в тексте указано очень важное сообщение. А кроме того за телеграмму люди платили гораздо больше, чем за почтовый конверт. Он в ту пору стоил 5 копеек обычный и 7 копеек авиа. И этот факт тоже учитывался.

А ещё у нас была городская баня с её неповторимым банным духом, там мылось почти всё население города. В ту пору во многих домах ванн не было, а там, где они всё же были, стояли дровяные колонки, дрова надо было заранее заготавливать и где-то хранить. Обычно для этого отводились сараи, но на один маленький, узкий сарайчик приходилось сразу два или три хозяина, места, естественно, не хватало, да и хлопотно это было заготавливать дрова на зиму. А вход в баню стоил сущие копейки, и народ в конце недели устремлялся именно туда. Мыться там можно было, сколько каждому заблагорассудится, насколько хватало сил и времени. В банных залах (их было два) стояли тёмные мраморные или гранитные столы, сейчас я не могу сказать точно, в ту пору в камнях я не разбиралась, помню только их внушительность и фундаментальность. Повсюду лежали веники и громоздились широкие жестяные тазы с удобными ручками. Вода из кранов вырывалась с такой силой, что, если их открывали на полную мощность, струя запросто вышибала таз из рук. Очередей за водой не было никогда, использованная вода выплескивалась из тазов прямо на кафельные полы. Они становились скользкими от мыла, и ходить по ним приходилось с большой осторожностью, падение на таком полу ничем хорошим не оборачивалось. Резиновых тапочек в ту пору ни у кого не было, все шлёпали по залу босиком. В двухэтажной бане на каждом этаже была своя парилка с широкими деревянными настилами, жар там стоял знатный. Не все любители попариться могли полежать в самом пекле на верхней полке, многие располагались с тазами и вениками на двух нижних полках. Менее выносливые, устраивались поближе к двери, там было заметно прохладнее, потому, как дверь в парилку постоянно открывалась. Я могла только ненадолго забегать в это пышущее жарой царство и наблюдать со стороны за распаренными красными телами, по которым усердно плясали веники. Обычно из парилки все устремлялись под прохладный душ, напор воды там тоже был мощный. Она не просто текла сверху, а буквально водопадом обрушивалась на спины и плечи, и эти струи больше походили на водный массаж, чем на обычный душ. Ну, это я понимаю только теперь, а тогда все легко крутили большие металлические краны, и быстро убавляли силу водяного напора, от которого всё тело начинало нестерпимо колоть иголками. На первом этаже в вестибюле был небольшой буфет, там всегда продавалось разливное пиво и бутерброды. Стояло два, три высоких круглых столика, за которыми обычно располагались мужчины. Пиво пили из больших гранёных пузатых кружек стоя, никаких стульев не было.

А ещё у нас был большой Дом культуры, в котором работало множество бесплатных кружков и студий, дети и молодёжь толпились там каждый день с утра до глубокого вечера. В нашем небольшом городке больше общественных мест для развлечений и проведения досуга не было. На небольшой площади перед ДК проходили все городские праздники. Под Новый год наряжалась большущая ёлка, и практически все жители после боя курантов и недолгого пребывания за праздничным столом устремлялись к этой пышной наряженной бумажными игрушками красавице. Так было всегда, эта традиция сохранилась и по сей день, только теперь на ёлке красуются большие стеклянные шары. Вокруг ёлки в те годы разворачивалось настоящее шумное гуляние. Только тогда люди довольствовались выстрелами обычных бумажных хлопушек и искрящимися бенгальскими огнями, при этом всем было весело и безопасно. Кстати, Дедов морозов у ёлки всегда было несколько, некоторые приходили даже с гармонями. Вокруг них сразу образовывался шумный круг поющих людей, кишащая народом площадь разбивалась на многоголосые музыкальные сектора, где-то лихо плясали, где-то задорно пели. Площадь оживлённо гудела, ёлка светилась огнями, мороз привычно крепчал. Кстати, зимы в ту пору были настоящие, можно сказать лютые, снежные и морозные. Асфальт не проглядывал нигде, и людям, дабы не замёрзнуть, приходилось активно двигаться. Прыгать, бегать и пританцовывать на месте, чтобы как можно дольше продержаться среди этого праздничного веселья, вернуться поскорей домой никто особо не стремился. Практически все в ту пору жили в коммуналках, а просиживать за столом большой и шумной компанией в маленьких комнатах было утомительно и тесно. У ёлки же был простор и веселье с Дедами морозами и музыкой. Хочу заметить, что снегурки в отличие от своих дедушек появлялись у ёлки не каждый год и всегда по одной. Наверно, в ту пору костюм снегурочки было труднее достать, а, может, просто подвыпившие расхрабрившиеся мужчины охотнее соглашались веселить народ. А девчонкам это было не очень интересно, или они просто стеснялись. Жаль, что звонкие неповторимые переливы гармошки уже много лет не звучат на наших улицах. Даже под Новый год, увидеть и услышать их сейчас невозможно. А раньше, это был самый ходовой и востребованный музыкальный инструмент, без которого не обходился ни один праздник, ни одна свадьба, ни одно гуляние. Как правило, гармони в доме отводилось своё место, обычно она лежала на шифоньере, и её было хорошо видно при входе в комнату. Гармонисты в ту пору были особо уважаемыми людьми и пользовались большой популярностью и немалым спросом. А если гармонист ещё и пел или к тому же красивым голосом обладала его жена, тогда об этой музыкальной семье знали практически все жители соседних домов и даже улиц. Гитара в ту пору тоже была не редким инструментом, но уступала гармошке в разы. Хотя, молодёжь тогда приходила к ёлке именно с гитарами и все пели: - Листья жёлтые над городом кружа-а-а-тся… - А вокруг лежали глубокие сугробы, трещал мороз и ветер продувал насквозь наши нехитрые одёжки.

Кроме того, уже тогда в моде были маленькие переносные катушечные магнитофоны, современные по тем временам песни, переписывались друг у друга, чистые качественные записи имели далеко не все, но, всё-таки, они были. Вокруг владельца «музыкальной роскоши» собирались плотные стайки ребят и девчонок, кто-то слушал, кто-то танцевал. Тогда танцевали все и улыбались друг другу тоже практически все.

Помнится, в то время все очень радовались праздникам и массовым уличным мероприятиям. Ближе к утру народ потихоньку расходился по домам, площадь заметно пустела, ветер разносил и разбрасывал по сугробам остатки конфетти, разноцветные спиральки бумажного серпантина, конфетные обёртки и блёстки. Огромного количества пустых бутылок или пивных банок в ту пору не оставалось никогда и нигде, и к утру площадь не выглядела захламлённой и грязной.

Все праздничные дни в ДК в несколько заходов проходили многочисленные детские ёлки и школьные новогодние балы, двери этого заведения практически не закрывались. А на площади ещё долго шли народные гуляния с гармошками и плясками, люди веселились и отдыхали. Умел в ту пору веселиться народ, ой как умел, потом наступало длительное затишье. К слову сказать, раньше витрины магазинов новогодними гирляндами не подсвечивали, да и внутри магазины ничем новогодним не украшались. Во-первых, для этого не было свободного места, в ту пору не было такого понятия, как большие торговые залы. Во – вторых, в продовольственных, мебельных и хозяйственных магазинах не было в наличии своих ёлок и игрушек, как сейчас, но праздник от этого не выглядел менее ярким и красочным. Он жил в людях, в их сознании, в их большом желании отмечать и веселиться. Сейчас мне кажется, что он жил даже в глазах и улыбках людей, его ждали сильнее и относились к этим дням более значимо и теплее, чем сейчас. Новый год был самым ярким и долгим праздником, самым, пожалуй, шумным и вкусным, самым подарочным, самым торжественным. Сколько в ту пору мы – детвора - получали вкусных подарков! А как интересно их было получать! Их же вручал сам Дед Мороз на ёлке, да не по одному прозрачному пакетику, в ту пору редко кто из детей выходил с ёлки с одним хрустящим слюдяным подарочным пакетом, все тащили их сразу несколько. Тогда на предприятиях, где трудились наши родители, выделялось немало средств на детские подарки. Профсоюзные комитеты за мизерную родительскую доплату в виде 50 копеек за один подарок выделяли своим рабочим столько открыток на подарки, сколько они просили. Поэтому мы получали по пять подарков и больше. Бегали на ёлку не один раз (чуть не каждый день), и возвращались обратно непременно с заветными прозрачными пакетами.

Потом все шумно отмечали масленицу, с её массовыми гуляниями, катаниями на лошадях, блинами и горячим дымящимся чаем. Настойчивые терпкие запахи шашлыков в ту пору я не помню. Может, они даже и были, но видимо не бросались в глаза, и опять же не являлись сильно привлекательной едой для людей. Разве что для отдельных любителей этого нераспространённого в ту пору блюда. А вот зажаренные, чаще всего подгоревшие блины помню хорошо, они продавались из многочисленных открытых палаток, их аппетитно ели и при этом пили чай из бумажных стаканчиков. Ещё я помню, как на улицах около продуктовых магазинов продавалось мороженое и зимой, и летом. Сколько же мы тогда могли его съесть! И много его не было никогда. А какое оно было вкусное! Пальчики оближешь и ведь облизывали. Мороженицы привозили его в голубых тележках на колёсиках, и когда они открывали эти тележки, то оттуда вырывались морозные клубы пара. Внутри лежали большие куски льда, вперемешку с брикетами мороженного.

А газировка! Помните ту советскую газировку? Незабываемая Крем-сода! Более вкусного напитка с тех пор я не встречала, кстати, в продаже тогда она тоже была не всегда, в отличие от другой газировки её надо было поискать. Шипучую, обжигающую, сладкую, ванильную, её хотелось пить и пить, и пили летом из одного гранёного стакана, все пили. Стояли в очереди у автоматов, слегка ополаскивали стакан водой и пили, и я не припомню, чтобы кто-то от этого заболевал чем-то серьёзным, ни тебе стоматитов, ни гнойной ангины. А, уж, сколько человек за день пользовались этими стаканами, сейчас это даже трудно представить. Кстати сказать, их никто не утаскивал. Даже выпивохи брали стаканы только, чтобы выпить вожделенный напиток, и потом возвращали их на место. Не разбивали, не выбрасывали, а возвращали в автоматы.

Опять же, незабываемые бочки с квасом. Какой он в ту пору был вкусный! Его покупали трёхлитровыми бидонами, да порой не один раз в день, одного бидона едва хватало на семью в жаркие летние месяцы. Мужчины пили его прямо у бочки из больших гранёных пузатых поллитровых кружек.

А уличные телефоны-автоматы, в которых за две копейки можно было разговаривать, сколько захочешь. Чаще всего они были сломаны, но были и такие, что работали, и слышимость была отменная. Помню, как забегала в эти телефонные будки, когда внезапно начинался дождь, там можно было спокойно переждать непогоду. Их стояло тогда много таких телефонов-автоматов, и разговор стоил всего две копейки.

Помню ещё один очень интересный факт, в ту пору редко в какой семье был холодильник. Эта роскошь была практически недоступной, и зимой сетки с портящимися продуктами болтались за каждым кухонным окном. У нерадивых хозяек мясо, завёрнутое в серую плотную бумагу, настойчиво потрошили и клевали синички, полиэтиленовых пакетов в ту пору не было. Где в домах располагалась кухня, можно было безошибочно определить по наполненным болтающимся сеткам. Порой их висело по нескольку штук, всё зависело оттого, сколько семей проживало в квартире. Где и как хранились быстро портящиеся продукты летом, я не помню, маленькая была и не интересовалась, а сетки со свёртками торчали чуть ли не их каждого третьего окна.

А ещё я помню, что почти в каждой комнате у кровати висел ковёр, и рисунок на ковре у многих был один и тот же, грациозный бархатный олень с огромными рогами. Ковёр был тонкий, его можно было легко снять, вытряхнуть и повесить обратно, в ту пору такие ковры считались главным украшением комнат. Они вносили своеобразный уют и подчеркивали красоту небольшого жилища. Стены в те годы в комнатах были побелены светлой однотонной краской, обои в дома пришли уже много позже. А стены коридоров и чаще всего кухонь красили в тёмные, немаркие тона, в основном в синий и зелёный цвета. Ремонты производились редко, кстати, самые высокие дома тогда были четырёх и пятиэтажные. Они строились из кирпича и считались престижным жильём, потому, что имели все удобства внутри квартир. Наряду с ними в городе стояли и двухэтажные дома барачного типа, они не были кирпичными, несколько улиц были именно с такими домами. Ступени с этажа на этаж в них были скрипучие, деревянные, тёмно-коричневого цвета, кстати, тогда и полы в квартирах имели именно такой цвет.

А ещё я помню, что некоторые семьи квасили на зиму капусту в бочках, и выставляли их на зиму в общественные коридоры, там было прохладнее, да и место в квартире не занимали. Подъезды, естественно, ни на какие кодовые замки не закрывались, кроме того в коридорах стояли и сундуки с картошкой. Некоторые из них запирались на плохонькие замочки, а чаще замки висели больше для видимости, вообще тогда в подъездах стояло много разных по размеру сундуков и деревянных ящиков. Это было привычным делом, никого не напрягало и не удивляло, люди жили спокойнее и проще, значительно проще. Стены общественных коридоров тоже красили в тёмные, немаркие тона, и ремонты в них проводились редко. Правда, особо страшных, обшарпанных, грязных общественных коридоров в домах в ту пору я не помню, редкая стена была разрисована ребятнёй. Обычно взрослые выслеживали злостного хулигана, громко ругали его и грозились пожаловаться родителям, чтобы те хорошенько наказали своё неразумное чадо. Этого было вполне достаточно, чтобы потом на стенах ещё долго не появлялось никаких художеств. В ту пору по коридорам люди ходили часто (лифтов не было), семей в подъездах жило много, почти в каждой квартире по три семьи из трёх, четырёх человек, поэтому долго незамеченными юные художники остаться не могли.

Вот такие воспоминания осели в моей памяти. Это всё было и не где-нибудь, а в нашей с вами Дубне.

Любовь Майорова

• Назад
• Вперёд