Заседание краеведческого клуба «Дубненский летописец», посвященное участию детей в Великой Отечественной войне». Май 2007 г.

 

Прислонов Николай Николаевич – историк-краевед

Война явилась многомерным явлением и никого не оставила в стороне. Мальчишки и девчонки убегали на фронт, и там сражались, они работали у станков. Сегодня мне бы хотелось, чтобы вы, люди на плечи, которых легло тяжелое бремя военного детства, вспомнили еще раз эту историю.

Свешников Николай Николаевич– ветеран города, участник ВОВ

Приходит 1941 г., забирают в армию старшего, среднего брата. Старший брат попадает в летное училище, вышел оттуда лейтенантом. Летал на У-2 в тыл врага, на ИЛ-2. Упал на подбитом самолете, был ранен, отправили в госпиталь в Ленинград. Затем он снова ушел на фронт. Погиб во время обстрела. Второй брат – окончил артиллерийское училище. Отправляется на фронт в Карелию. Защищал мост, который связывает Мурманск с Ленинградом. Вся батарея, где он служил, была уничтожена.

Когда началась война, я учился в 8 классе на Большой Волге. Потом школу закрыли, там сделали госпиталь. В Ратмино было училище – механизации и сельского хозяйства. Первый призыв - меня приглашают в училище возить сводки со строительства оборонительных сооружений, забирать почту для училища. Согнали девушек из д. Иваньково, и лошадьми нужно было возить бревна для строительства оборонительных сооружений. Нас забрали на приемку этого леса. Мы обмеряли бревно, и подписывали девушкам документы. Нас предупредили, что есть трибунал, и что с нами будет, если будут нарушения в приемке. Мы честно все выполняли. Много было трудной работы. Не обходилось и без различных казусов. Расскажу один момент. Посылают меня из училища в сельсовет в Ново-Иваньково. Вдруг около дверей затопали лошади, слышны голоса людей. Когда они зашли, я понял, что это пограничники. Шли они очень далеко (где-то из-под Калинина) на сборный пункт. Спросили: «А через Дубну есть мост?». Отвечаю, что нет. Попросили меня покормить лошадей. Я поехал вместе с эскадроном в д. Александровку. А когда ехал назад, мне стало страшно, люди говорили, что к нам из Сибири пришли волки. Я еду через лес, а лошадь как-то странно зафырчала. Проехал метров 100, вдруг лошадь как полетит. Я слетел с нее и похромал в д. Иваньково. Пошел к конюху, а сам боюсь сказать. А лошадь уже стояла в стойле и ела сено.

И еще интересный и парадоксальный случай. Я работал в училище, и там остались только женщины и директор. Мне поручил колесный трактор, у которого не было керосина и газогенераторную машину. Я клеил камеры. А поговаривали, что кругом диверсанты, радиостанции. Смотрю на небе белая точка, вижу - парашют опускается. Подумал, что диверсант. Прибежал директор, отъехали 100 метров, а он говорит, что забыл ружье. Выехали за деревню, видим, что парашютист потихоньку падает. И вдруг зенитная батарея, которая защищала плотину, начала стрелять. Мы стоим в поле, на нас стали сыпаться осколки зенитных снарядов, стало страшно. А парашютист полетел на берег Волги. На другой день узнаем, что проходила пристрелка зенитной батареи по парашюту с песком в мешке.

Еще интересный случай. Мама будит меня ночью, говорит, что немцы бросили снаряды на спирт завод за Волгой в д.Пекуново. Завод горит, надо собираться, будем эвакуироваться. Мы приготовили два мешочка с сухариками, и картошкой. Я вышел на улицу, гляжу, завод полыхает. Говорю: «Мама, давай лучше спать». Она заплакала, отругала меня. В самом деле, диверсантов не было, просто пьяный истопник заснул, и завод этот сгорел дотла.

Федосеев Борис Николаевич – ветеран труда

В 1941 г. я был в д.Токарево. Отлично помню 5 декабря – начало наступления. Деревни, окружающие д.Токарево, остались пустые, люди разъехались. Мой отец с братом в 1940 г. перевезли дом и хотели его собрать. Мать в 1941-1942 г.г. выплачивала страховку за дом, и мы остались в деревне. 5 декабря войск было очень много. Это были стрелковые части, пехота. Перед наступлением наш сосед скрытной дорогой провел танковую колонну. Потом мы видели, что ели, сосны были «ранены» от танков. Везде были солдаты, дома брошены, но крыша над головой была. 5 декабря в седьмом часу вечера поступила команда наступать. Командир что был у нас на постое, имел звание лейтенанта. Моя бабушка говорит ему: «Что же вы, родимые, отступаете. А нам куда?» задала вопрос командиру. Он положил ей руку и сказал: «Мы не отступаем, а наступаем. И утром вы узнаете, как мы дадим немцам перца». Шли колонны солдат. Тут же получали оружие, боезапас и шли дальше. Мы, ребятишки смотрели на дым, как он выходит из трубы. Был вертикальный столбец, значит, будет морозная ясная ночь. И точно, был мороз, снега было выше колена. Солдаты ушли, деревня опустела, а мы всю ночь не спали. Думали, кто кого одолеет. Утром появились первые раненые. Сейчас, будучи стариком, я все время вспоминаю, какие были люди патриоты. Философствую: «Может, жив этот командир?». В памяти моей он остался на всю жизнь. Я передаю это своей внучке, а она своим детям. Эта война коснулась всех здесь находящихся. Люди это помнят и передают из поколения в поколение.

Калуцкая Александра Ивановна – ветеран труда

Когда мимо той деревни, в которой я жила, проходили наше отступление бойцы, то из всех домов женщины несли молоко, сало, яйца. Шли они к Вязьме, немец очень быстро наступал, ему хотелось занять этот город. Ведь Вязьма была связана с Москвой. И там такие были бои, грохотало день и ночь. Все было слышно, так как наша деревня была от города в 35 км. Наши отступили, рядом в 1,5 км уже было полно немцев, а наша деревня была в лесу. Наш дом был крайний. Бывало, ночью постучат отступающие русские солдаты к нам в дом. Отец выйдет, а там человек 20-25. Отец накормит и провожает их лесом. Знал дороги. Днем с опаской приезжали немцы. Они боялись партизан. Однажды один русский офицер не мог идти, так как он был ранен в ногу. Мать и отец оставили его в доме, а лечить было нечем. Так лечили ногу детской уриной, а как немцы приходили за печкой клали байковое одеяло, открывали половницы. Один раз немцы чуть не захватили раненого. Стали останавливаться у нашей деревни партизаны и попавшие в окружение солдаты. Наши окруженные войска стремились, чтобы пробить кольцо, соединиться с войсками, шедшими из Москвы, но они никак не могли этого сделать. Сила большая была у фашистов. Каждый день были бои. Много возили убитых и раненых. Раненых клали в дома на солому или на сено, а кормить было нечем. Спускали парашютистов, и много из них погибало, попадая на елки и сосны. Увидим раненых, прибежим, оботрем их, ведь не было медсестер. Бывало, накормим их, а на следующий день придем, уже многих нет, похоронены в лесу. Мы прорыли вокруг деревни окопы и немцы об этом знали.

Прислонов Н.Н.

Я хочу продолжить тему истории города и близлежащих областей в годы Великой Отечественной войны. Н.Н. Свешников говорил, что в 1941 г. на Большой Волге, был развернут госпиталь. Я хочу предоставить слово Лигус Луизе Александровне, которая расскажет о том, что было в те годы.

Лигус Луиза Александровна – ветеран города и ветеран труда

Тогда был поселок Большая Волга. Город начали строить только в 1946 г. Мы приехали на Большую Волгу в 1939 г. Прошло немного времени, и в 1941 г. началась война. Учились мы в старой деревянной школе, получали семилетнее образование. В классе было 35-40 человек. Я училась в 4 классе. Выстроили новую школу на Большой Волге, мы перетаскивали туда парты. Едем за книгами в с. Домкино и нам на переправе сказали, что началась война и немец может быстро к нам подойти.

В ноябре месяце к нам стучаться люди и говорят: «Мы должны расквартироваться в вашем доме, прибыла автоколонна, мы обслуживаем фронт». Все разместились на кухне. Машины автоколонны были спрятаны в лесу. Они обслуживали фронт: перевозили боеприпасы, оттуда привозили раненых. В детских садах, яслях, больнице, здании ВОХРА был помещен перевалочный госпиталь. Это был 101 госпиталь, который потом был переведен в г. Кимры. Там он уже был более капитальный. В нашу школу стали привозить раненых. Мы их встречали, размещали. В больнице на втором этаже школы лежали легко раненые, в шинелях на полу, нам через них приходилось перешагивать. Они лежали, возмущались, холодные, голодные. Мы носили дрова, чтобы истопить им печку, приносили табачок покурить.

Учиться начали с марта.. Одна из наших девочек, Алексеева Валентина Петровна, работала в госпитале. Она нам рассказывала, как умирали раненые. Их заворачивали в простыни и увозили на телегах на братские могилы, где сейчас у нас стоит мемориал. Там были колышки и засыпаны белым песком могилы. Очень много людей умирало, которые лежали в госпиталях.

На Большой Волге постоянно были слышны орудийные залпы. Очень много летало немецких бомбардировщиков, которые хотели разбомбить плотину и шлюз. В старой деревянной школе размещались зенитные батареи, был обстрел. В районе нынешней ул. Энтузиастов были сделаны бомбоубежища. Выкопаны широкие траншеи и потом из бревен был сделан накат на них, присыпан землей. Когда была воздушная тревога, мы там прятались (это недалеко от школы № 2). Страшное было время. Окна были заклеены крест на крест газетами, чтобы в случае бомбежки не вылетели стекла. Нам давали 1-2 класса, чтобы мы ходили заниматься, учили уроки. Света не было, писали мы на газетах, сидели в пальто в нетопленной школе. Хоть и было тяжело мы, дети, не унывали. Ходили в здание ВОХР, помогали перевязывать раненных, писали письма раненым домой, писали письма Сталину.

Потом, когда госпиталь перевели, мы доучились, закончили 6 класс. Потом мы работали в подсобном хозяйстве. Подсобное хозяйство распространялось на Юркино и на близлежащие деревни. Там мы собирали урожай.

Прислонов Н.Н.

Мне рассказывал про войну отец. Он встретил войну 12 летним мальчиком. В нашем понимании детство – это устремление в будущее, это организм человека, который требует нормального питания, доброго, хорошего отношения. Но каждый раз встречаясь с вами, я думаю, что столько было обстоятельств, чтобы зачерстветь в душе, сломить волю. И я, удивляюсь вашему поколению, которое все это пережив, не стало черствым, определило свое место в жизни. Видимо, эти трудности и заставляли вас действовать ради будущего. У каждого человека судьба складывалась по-своему. У нас здесь присутствует человек, который встретил войну, будучи взрослым. Но, пройдя фронт, он пришел работать на предприятие. Много было ребят, которые работали на этом предприятии. И на нашем мероприятии присутствуют те люди, с которым он работал. Слово - Владимиру Матвеевичу Лимонину.

Лимонин Владимир Матвеевич – ветеран города, участник войны

Родился я в 1922 г. в д. Федоровка. Прошел войну, пережил голод. В 1939 г. здесь построили канал. Когда началась война, завод стал заготавливать дрова, начали строить оборонительные траншеи. Мы пришли в военкомат, попросились на фронт. Нам сказали: «Пока идите работать». Вспоминается такой эпизод. Из нашей деревни стали эвакуировать скот. Мы должны были перевести лошадей в Ярославскую обл. Но, когда мы приехали на канал, чтобы переехать через него, мы не могли пересечь дорогу. Мы пошли за сеном для лошадей, и тут началась бомбежка. Мы спрятались в сарай, а он загорелся, но успели выбежать, взяв с собой сено.

Меня призвали в армию, и полгода я был на фронте. Завод эвакуировался. Нам отравили на фронт. Началась бомбежка, эшелон стали бомбить. После команды «разбегайся!», мы стали разбегаться. Были раненные, потом шли пешком. А задача была соединиться дивизиям и отрезать путь наступления немцам. Наши войска стали медленно окружать немецкие части и их уничтожать. Прошел этот период, подошли мы к фронту, идет бой, несут раненых. Мы должны по проселочным дорогам зайти в тыл немцев. А зима была снежная и холодная. Шли ночью, подошли к городу, а немцы засели в подвалах. Вспоминается один эпизод. Приехали мы в военный городок в Солнечнегорск. Зашли во Дворец культуры. В нем стекла и рамы все выбиты. Нам сказали, чтобы мы сами затыкали дыры. Немцы сожгли всю мебель, которая там была, устроили там конюшню. Мы обустраивались, нас готовили на фронт. Часть войск оставили, а остальные пошли вперед. Когда после ранения для меня кончилась война, я пришел работать на завод, который вернулся из эвакуации. Как мы работали на заводе? В годы войны – день и ночь, без выходных и отпусков. Можешь работать всю ночь, а в 8 часов утра приходи на работу. Наказывали по всей строгости закона военного времени, поблажек не делали.

Дьячкова Н.Г.

Когда объявили войну, мы все были в деревне. Нас, 7 человек, бабушки собрали, взяли чемоданы, довели до глубокого леса, и сказали: «Идите по широкой дороге до Подберезья». Саше Маркову, который тоже здесь присутствует, тогда было 14 лет, а самому младшему – 9лет. Папа мой был причастен к эвакуации завода. В тыл должны были быть откомандированы 3 баржи. Первая баржа дошла до Горького благополучно. Вторая баржа замерзла, а третья, в которой мы остались – никуда не пошла. Там мы остались здесь. Что делать? Школы нет, мне еще нет 14, надо идти на завод. Я пришла в отдел кадров, и Кашин Виктор Александрович взял меня на работу в плановый отдел. Там мы чертили шпангоуты, по форме крыла самолета. Затем я окончила курсы конструкторов, и меня пригласили в конструкторский отдел чертежником-деталировщиком. Нужно было придумать, где, какую заклепочку полегче сделать, где какой узел сделать покрепче. Когда я сделала первый узел, и мне вдруг стало страшно и вдруг этот узел разорвется, и погибнут люди. Я пришла к конструктору Рукавичко Федору Терентьевичу и говорю: «Дайте мне что-нибудь такое, чтобы я не боялась, что это разорвется, и могут погибнуть люди». Я стала копировать бумаги и править чертежи. Поселок остался у нас без дров, и обезлюдел - эвакуировали. Необходимо было снабжать поселок дровами. Проложили узкоколейку. И мой папа был непосредственным руководителем этой узкоколейки, где в январе 1943 г. трагически погиб. Жили тяжело. У меня была мама и старенькая бабушка, которую привезли из деревни. И на нее не давали хлеба, т.к. не было прописки. Мама получала 200 грамм, а нам не рабочим давали по 400 гр. В конце 1943 г., и мы комсомольцы, пошли валить лес, пилить дрова для поселка. Надо было поставить 6 кубометров, чтобы получить 600 гр. хлеба. Если были девушка и парень, то им надо было поставить 6 кубометров дров, а если две девушки, то 5 кубометров. Мы работали с девушкой. Болото, комары, работали в сапогах, калошах. Я получала 600 гр. хлеба четыре месяца. Поселок бомбили. Упало 2 бомбы, причем одна не разорвалась около нашего дома.

Люди тогда настолько были добрые. Жили в общих комнатах, и все время был слышан стон: кто получит похоронку, у кого брат, муж погиб, люди помогали: кто дров, кто хлеб несет. Нам дали с мамой полведра или четверть ведра очисток картошки с ростками. Мы посадили эту картошку и потом ели свой урожай. Вот я сейчас удивляюсь. У людей появилась жадность, зависть. Тогда мы были все родные. Мы знали, что мы должны спасти Родину. Маленький ты или большой, больной или здоровый, все верили, что мы будем жить и, что скоро будет Победа. Сейчас я призываю, будьте верны нашей Родине. Желаю вам мудрости, добра, любить свою Родину и семью, и всем доброго здоровья.

Прислонов Н.Н.

Сейчас я вспомнил фильм «Особо важное задание». В нем сюжет: раздается звонок на авиазавод от Сталина, и тот просит директора выяснить о причинах целой серии аварий самолета, изготовленных на заводе. Установили причину. Виновник – подросток рабочий и директор завода не может отдать под суд полуголодного мальчишку, который не спал несколько ночей, выполняя такую же норму, как и взрослый. За радость, считались картофельные очистки. Мне отец рассказывал, какое это было удовольствие их кушать, несмотря на то, что потом мучались животами. Мамы держали для детей отвары конского щавеля, заставляли пить, чтобы не страдали от дизентерии.

Быков Анатолий Петрович – ветеран города и ветеран труда

Вспоминается начало войны. Люди, которые эвакуировались, проходили через поселок Иваньково. Прогоняли коров, лошадей, останавливались у нас. С детских лет осталось в памяти голодное время: черный хлеб по карточкам. Была у нас женщина, которая постоянно возила с нашей пекарни хлеб. Я помню такой эпизод. На подводе она везет буханки с хлебом, а мы, мальчишки, сопровождали ее, чтобы хоть хлебным запахом подышать. Прошло много лет, сейчас она уже ходит с палочкой, но все помнит. А хлеб был очень вкусный.

Чигин Б.Н.

Я здесь в Дубне с 1940 г. Войну помню хорошо. Отца забрали на фронт перед началом Великой Отечественной войны, а мать работала в поселковом совете. Братишке моему было всего два года и мне приходилось оставаться за няньку. После войны я пошел работать на завод в 16 лет, маме тяжело было кормить двоих и до сих пор работаю на заводе.

Рожин Василий Петрович – ветеран МВД

Родился я в Елабуге, в Татарии. Работать я стал в 1937 г., тогда мне было 8 лет. Мы очень старались заработать, чтобы получить хлеб и муку. Я иногда пас с братом лошадей. Закончил пять классов. Читал газеты, рассказывал рабочим, которые были неграмотные. Был у меня такой дедушка, он очень хорошо разбирался в политике, 4 года был в плену в Германии в первую мировую войну. И, когда заключили мир с Германией, он мне сказал: «Васютка, Гитлер обманет Сталина. Поверь мне, скоро начнется война». Я не поверил. 19 июня 1941 г. я пошел в свою родную деревню, а 22 утром началась война. Я оббежал всех своих родственников, чтобы попрощаться. Я знал, их могут забрать в армию. Прибегаю к себе домой в деревню, а там уже идет митинг, набирают добровольцев. Вот где проявился патриотизм.

Здесь рассказывали о том, что происходило во время Великой Отечественной войны в Дубне, в Подмосковье. Я был в это время в Удмуртии, в Ижевске. Это был щит Родины, кузница. В Ижевске был завод, где делали автоматы. Немцы пытались его бомбить, чтобы разгромить военные заводы. Лошадей кормили, чтобы отправить на фронт. И мы в Татарии испытали не меньше, чем те, которые были под Москвой. Мы сеяли, пахали, боронили, не спали ночами, вязали варежки, носки, шили теплые шубы, чтобы быстрей отправить под Москву. А сколько эшелонов шло с востока мимо нас! В 1943 г. увидел я живых немцев. После победы под Сталинградом, гнали к нам 700 человек немцев. Нас, ребятишек, которые умели запрягать лошадей и ездить, взяли сопровождать этот лагерь немцев. Мне посадили 4 немца, они боялись, что их будут уничтожать в лагере. Я говорю, что у нас лагеря не такие, как в Германии. Привезли эшелон, их распределили в церковь, в школы, в клуб. Интересный характер русского человека. У моей сестры убили в ноябре в Сталинграде мужа. Она собрала у всех женщин хлеба, картошки и понесла немцам. Я говорю: «Что ты делаешь?», а она отвечает: «Они такие же люди, их также погнали». Вот это душа русского человека, он все отдаст ради своей страны. Немцев увезли в лагерь, а через полгода я туда еду учиться в педучилище. Я не узнал этих немцев, они были такие раскормленные. Немцы русских расстреливали, жгли, душили, а как наши относились к пленным. Моя двоюродная сестра работала в лагере, и она приносила оттуда рисовые каши, очень вкусные. Лагерь просуществовал несколько лет, потом там были японцы. Затем меня забирают в школу ФЗО (фабрично-заводское обучение), мне было 16 лет. Я попал на завод, где делали пушки, пулеметы, автоматы. Я окончил в 1944 г. школу ФЗО. Стал прокатчиком. Мы видели, как работают подростки 15-17 лет. Приходим утром в цех, а они лежат, как мертвые, за нагревательными печами, сил нет идти домой, стараются отдохнуть. Там и русские и армяне работали из всех сил. Привезли туда немцев работать, мне дали в подчинение трех немцев. Один из них хорошо говорил по-русски. Он видел и слышал, как у нас проходили комсомольские и партийные собрания. И говорит мне: «Вася, вас не сможет победить ни одна страна. Я вижу, какая у вас сила воли, как у вас обращен весь народ, чтобы разгромить Гитлера». Гитлер просчитался в том, что напал на Россию и нашу страну победить нельзя, когда народ, единое целое.

Беличенко Фаина Степановна – ветеран труда, Отличник просвещения РСФСР

Нас было трое детей. У нас в деревне стоял девичий зенитный полк. У меня младший брат родился в августе. И девушки – зенитчицы очень переживали за судьбу маленького ребенка и подкармливали нас. Я хочу рассказать о судьбе мамы и нашей семьи, прочитав стихотворение своего младшего брата:

Пережитое

Тяжелое досталось детство
В душе остались его раны.
Печальное войны наследство-
Мы без отцов и вдовы – мамы.
Ворвался гром в наш дом похоронкой.
Отец наш погиб под Ленинградом,
Как гибли тысячи людей,
Накрытые снарядом.
Жуть испытала нас, детей.
Невыносимо трудно было
Нет, было просто невозможно:
Жили без соли, хлеба, мыла.
В школу за семь,
За семь обратно,
Трудно, не хочется, но надо
И очень часто нас пугала
Далеких взрывов канонада.
Уроки с лампой-керосинкой
Учили, не считая драмой.
Нет керосина – мы с лучиной.
Имели знания, как ни странно.
Не ждали для себя поблажек.
Враг наступал, грозя бедой,
Но мама нас смогла сберечь
Своею жизнью трудовой.
Не покладая рук, трудилась,
Не для себя жила, для нас.
Еще с людьми щедро делила,
То, что имела про запас.
На долю их свалилось немало
Женским трудом жила страна.
Косили, сеяли, пахали.
Да, тяжкие те были времена.
Сколько ночей бессонных было,
Когда сомкнуть нельзя очей.
Болели дети, сердце стыло,
Что нет поблизости врачей.
Короткий отдых, вновь работа,
Труд на страну, себя забудь.
А для себя одна забота-
Детей сберечь, одеть, обуть.
На себе дрова возила,
Чтобы согреть избу зимой.
Не роптала, не хулила
Долю, судьбу вдовью.
Шила, пряла и вязала-
Были мы тепло одеты,
На войну посылки слала-
Варежки, носки и гетры.
Не искала выгод личных
Даже в самый трудный час
Не могла жить безразлично
И добру учила нас.
И мне кажется порой
Были б все, как наша мама
Был бы мир в стране, покой,
А не эта злая драма.

Это стихотворение я хочу посвятить всем мамам военного времени. Сейчас очень много зла, а наши мамы учили нас в то тяжелое время доброте. Именно они в то тяжелое время сберегли нас. Поклон нашим мамам.

Прислонов Н.Н.

Были дети, которые испытали вместе со взрослыми войну по ту сторону, в немецком тылу. Фашисты вели особый вид войны, который был рассчитан на геноцид, на уничтожение нации и народа. Сегодня у нас присутствуют две женщины, которые испытали фашистское иго – побывали в концлагерях. Я хочу предоставить слово Ивановой Надежде Васильевне.

Иванова Надежда Васильевна – ветеран труда

Я родилась в Смоленской области. В 1941 году нас с матерью немцы с собаками повели, а куда мы не знали (брату было 10 лет, мне – 11). Нас погрузили в товарные вагоны, набили так, что было трудно дышать. Мы не знали, что с нами будет. Выгрузили нас в сарай, на ночевку. Женщины стали отрезать волосы, резать вены, пачкаться кровью. Позже мне объяснили, что немцы бояться лишая. Они вырезали волосы и затирали землей. Погрузили нас опять и повезли. Только слышим, как лают собаки. Мы были в трех лагерях. Один лагерь – в Дюссельдорфе, а другой – польский. Нас разделили с матерью. Отец с фронта писал домой, когда освободили наше село, интересовался семьей, а ему отвечали, что ничего неизвестно. Нас перевели в третий лагерь в Тангоф. Это военный завод в Германии. Он этот был за колючей проволокой. Там были наши военно-пленные, они делали оружие. Когда они выпускали брак, то их расстреливали сразу при нас. Мне помнится лагерь, железные миски, похлебка из брюквы. Спрашивали, что здесь детей держат. Говорили, что привезут раненных, а нас пустят на латки. Народ был очень добрый. Мы не знали, будем мы завтра живы или нет. Но в мое время была женщина с тремя детьми. И говорит нам: «Не плачьте, кончиться война, вас отвезут к отцу и матери на Родину». Получилось так, что нас освободили американцы. Нас переправили через р. Эльбу, мост был разбомблен, проехать нельзя было, а до этого там шел эшелон с продуктами. Его тоже разбомбили. Брат побежал к эшелону и набрал макарон. Американцы нас должны были передать русским. Нас перевозили по понтонному мосту, а там плавали раненные, мертвые, но мы были ко всему привычны. В Бресте нам дали документы, женщина из концлагеря так с нами ехала, хотела передать нас через людей родителям. Приезжаем мы в свое село, Смоленскую область. Наш дом завален опилками, находился там комиссар. Нам все помогали разбирать завалы, чтобы мы могли жить. Отец нам посылал по аттестату 500 руб. денег. Я купила стакан соли, а люди мне принесли картошки, муки. Я воды накипятила, стала варить блины. Вдруг прибегает брат. Говорит, что едет мама. Мама вскоре умерла, переживала, что детей нет, мужа нет. Отец нас увез на Украину. Я при Доме офицеров ходила в клуб на кройку и шитье. Преподаватель говорил, что я хорошо делала чертежи. Затем меня взяли в мастерскую. А потом отец приехал в Подберезье. В то время никому нельзя было говорить, что мы были в Германии, потому что ни на работу, ни на учебу не возьмут, как врагов народа. Отец написал автобиографию, что я находилась в Калининской области. Поступила в швейную мастерскую, меня приняли мастером пошива легкого платья. Мы ночью разгружали кирпич, когда прибывала баржа, чтобы построить ателье на Левом берегу. Я всегда получала медали, была городским депутатом, народным заседателем. Мне вручали медаль в Москве. Здесь я начала жить по настоящему.

Прислонов Н.Н.

Я хочу предоставить слово человеку, который закончил школу юнг на г.Соловках.

Башмаров Владимир Михайлович – участник ВОВ

Мой отец в начале Великой Отечественной войны ушел добровольцем на фронт. После битвы под Москвой отец пришел домой: 13 ранений. Отлежал почти год в госпитале в Дмитрове. Вместе с отцом там лежал капитан-лейтенант морской службы. Его батальон был разбит, а он тяжело ранен. После выхода из госпиталя капитан-лейтенант уже был непригоден к строевой службе и его направили на Соловецкие острова преподавателем в школу юнг. И мне захотелось тоже туда поехать учиться. Отец говорит: «Начитался Ж.Верна, теперь поезжай». Это Архангельская область, оттуда начинал Петр I строить корабли. Там формировали на корабли экипажи, вот туда я и приехал. В школе оказалось полным-полно таких ребятишек, как я. В 1944 г. были ребята из Москвы, Ленинграда. В Соловецкой школе юнг учился В.Пикуль, ставший в последствии знаменитым писателем. В Архангельске нас формировали и на английском транспорте отправили на Соловки. До этого на Соловках в землянках жили заключенные. Ко времени нашего прибытия их отправили в Коми АССР, а нам освободили землянки. Нам выдали обмундирование: шинели длинные, рукава длинные, но у нас было чувство романтики, энтузиазм. Правда, многие ребята начали оттуда убегать. В феврале было много снега. Скажу откровенно, это были не землянки, а клоповники. Столько было клопов, что их не выведешь. Запасы были треска и фасоль. Начались занятия. Затем нас разделили по возрасту. Сделали учебный отряд для Северного флота. Были там школы оружия, торпедная школа, школа связи. Нам выдали первые ленточки на бескозырки. В 6 часов подъем, физзарядка, затем – в школу. Я учился по специальности артиллерист – электрик. Школу закончил с отличием. Через 7 дней пришел американский ледокол «Северный ветер», и нас повезли в г. Полярный. Это была главная база Северного флота. Там начали распределять по кораблям. Для тех, кто окончил школу с отличием, можно было выбрать, на каком корабле служить. Мы знали в то время, какие корабли наши, какие американские и английские. Все они были на Северном флоте. Самолеты были в основном английские, торпедные катера – американские. Продукты также были их производства. Я попал на эсминец «Громкий». Вот на этом эсминце я и встретил конец войны. Пришли мы из похода, 9 мая 1945 г. в Кольском заливе стояло много иностранных кораблей, и все стреляли.

Прислонов Н.Н.

Я хочу сейчас прочитать одно стихотворение Ю. Никонычева, посвященное известному советскому писателю Ю.Бондареву.

О чем вы думали, мальчишки
Сороковых, военных лет,
Когда пошли, оставив книжки,
На черный цвет –
За красный цвет?
О чем мечтали вы упрямо
Под взвизги пуль и гром огня,
Когда писали в письмах: «Мама,
Не беспокойся за меня…»
Когда за кров родимый, вольный
Сложили головы свои…
О чем вы пели ночью темной
Охрипшим голосом войны?
Я говорить о том не смею,
Но, мирный житель мирных дней,
Я подвиг ваш постичь сумею,
Чтоб Родине служить верней.

Заканчивая нашу сегодняшнюю встречу, я хотел бы предоставить слово человеку, который прошел войну, П.П. Марфушкину.

Марфушкин Петр Павлович

Наша сегодняшняя встреча посвящена детству, которое прервала война, поэтому я хочу рассказать не о себе, а о тех, кто достоин того, чтобы о них вспомнили. Ведь с 22 июня 1941 г. время пошло считаться по-другому, начался первый из 1418 дней войны. Это было и горе, и слезы, а также и радость Победы. Но в этот день было прервано детство миллионов наших мальчишек и девчонок, и страна потребовала, чтобы они свои силы отдали для победы. Но я не принадлежал к тем детям, мне было до войны уже 17 лет. Я до войны закончил 9 классов и пошел работать в паровозное депо молотобойцем. Работа было тяжелая.

Те ребятишки, которые учились в ремесленных училищах. Это свет того рабочего класса, который был создан в годы войны, и он продолжал восстанавливать наше хозяйство и после Великой Отечественной войны.

• Назад
• Вперёд