КРАВЧЕНКО ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ: БЫТЬ ВСЕГДА ВПЕРЕДИ!

Легендарный танкист Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза, полковник, Почетный гражданин г.Дубна

Родился 5 марта 1920 г. в селе Ново-Николаевка Новгородковского района Кировоградской обл. на Украине. С июля 1941 года по декабрь 1970 г. служил в рядах Советской Армии, прошел путь от рядового до полковника. Воевал на Украине, Северном Кавказе, освобождал Белорусию, Польшу, Германию. Закончил войну в 1945 г. в составе 47-й танковой армии 1-го Белорусского фронта. Звание Героя Советского Союза присвоено 27 февраля 1945 г. за мужество и героизм, проявленные в боях по освобождению Польши. Награжден медалью «Золотая Звезда», орденами Ленина, Красного Знамени, Отечественной войны I ст., Красной Звезды и юбилейными медалями. В 1954 году окончил Академию им. М. В. Фрунзе. После Великой Отечественной войны с 1945 года по 1970 год занимал различные командные должности в Советской Армии служил в Группе советских войск в Германии, Кантемировской дивизии. В 1963-1967 гг. военный комиссар г.Дубны, а затем заместитель начальника Высших командных курсов «Выстрел». С 1971 года работал в г. Дубне начальником ЖКУ ОИЯИ, затем военруком в школе №4, директором Станции технического обслуживания автомобилей. Ушел на пенсию в 1993 г. с должности начальника «Дома рыболовов» Министерства обороны СССР. Умер в 2011г. Похоронен в г.Дубне.

На войну, будучи уже молодым учителем, как и многие тысячи сверстников, я пошел добровольцем. Волею военных судеб повоевать пришлось и в пехоте, в связи, в артиллерии, танкистом. Героем Советского Союза стал танкистом. Но этому предшествовали трудные и долгие фронтовые дороги, тяжелые бои под Одессой, на Кавказе, под Новороссийском.

Боевое крещение принял под Одессой, у населенного пункта Аккерман. С группой добровольцев присоединился к пехотной роте. Немцы превосходящими силами окружили нас, начался тяжелый бой. Ситуация складывалась так, что необходимо было любым способом прорываться, иначе все полягут. Так и сказал я командиру. И когда офицер согласился со мной, пошел в контратаку, увлекая за собой остальных. Пока опешившие от такой «наглости» немцы приходили в себя, вся группа бойцов успела проскочить опасный участок и раствориться в соседнем лесу.

Об этом эпизоде из доклада командира стрелковой роты узнал маршал Кулик. И, подчеркнув в донесении фамилии отличившихся, в том числе добровольца меня, распорядился: «Редактору армейской газеты: обязательно написать об этих бойцах!»

В следующем, особенно запомнившемся бою участвовал уже будучи сержантом и командиром отделения. Было это под Армавиром, где гитлеровские войска упорно прорывались к нефтяным вышкам. Оборонявшему важный район стрелковому полку приказали контратаковать противника. Задача была выполнена. Здесь снова отличился. Получив «добро» командира роты, вместе с русским Одинцом, казахом Тайлибаевым и украинцем Петренко мы прорвались к трем нефтяным вышкам и закрепились там, дав возможность своим продвинуться дальше.

…К сожалению, в этом бою погиб командир нашего взвода лейтенант Белуничев. Это был исключительно храбрый офицер. Умный, веселый, он прекрасно пел и играл на гитаре. Мне доверили принять командование его взводом на себя. А в память об этом человеке достались его пистолет ТТ и, чуть позднее, вторая по счету боевая награда...

А наград много, и за каждой конкретный и непростой эпизод. Вот орден Красной Звезды за тяжелые бои под Новороссийском, в частях 18-й армии, той самой, где начальником политотдела был Л. И. Брежнев. Тогда полковник, а впоследствии Генсек ЦК КПСС и Маршал Советского Союза. Не без его участия я был назначен командиром взвода. Вот как это было. В один из дней меня вызвали в штаб полка: «Вам поручается ответственная задача. Подберите пятерых надежных бойцов». Вскоре приезжает начальник разведотдела 18-й армии. Развернул карту, уточнил: «Крайне важны свежие данные о противнике в центре Новороссийска. Вот, обратите внимание, где лучше можно преодолеть линию фронта. Возможность безопасного прохода обеспечат уже назначенные силы и средства...»

Но что это значит — перейти линию фронта? Разведчики тут чаще всего оказываются в роли преследуемых. Сначала немцы повесят над головой пару ракет и высветят вас на каком-нибудь открытом поле. Потом пустят с флангов скрещивающиеся трассеры, да еще подключат пару ротных минометов — вот тогда почувствуешь, что значит убегать от охотников! Правда, в тот раз нам повезло — «нейтралку» мы преодолели благополучно. В тыл к немцам пробирались по подземным коммуникациям. Повезло нам и тогда, когда поднялись наверх, потому что к этому моменту стемнело.

Приходилось, правда. передвигаться в основном по-пластунски, но в центр города пробрались, обстановку изучили, особенно систему укреплений, расположение артбатарей и других огневых точек. Возвращаемся обратно и... натыкаемся на каменоломню, а там два румына и немец доят корову. «Что будем делать?» — спрашивает Бухонец. «Как что, — говорю. — У фрица, видишь, фельдъегерский портфель? Надо брать». Бесшумно подбираемся на них со всех сторон, кляпы в рот каждому, связываем им руки и, указывая дорогу, подгоняем: «Шнель, шнель!». Кстати, заодно прихватили и корову. Нельзя же было такое добро бросать, тем более что до наших уже недалеко.

Когда приблизились к нашей передовой, я пустил сигнальную ракету, чтобы обеспечили свободный проход. И вот мы у своих. Как только в штабе узнали, что мы захватили фельдъегерский портфель, оттуда сразу прибыли офицеры. Просмотрели документы и говорят: «Ну, товарищ Кравченко, не ожидали! Здесь же исключительно ценные сведения о противнике, о планах его действий. Спасибо! Мы этого вам не забудем». Кстати, за корову тоже поблагодарили. О том, как в штабе «вспомнили», я узнал уже в госпитале, потому что меня при переходе ранило сразу в трех местах. Мне присвоили звание лейтенант, а во-вторых, представили к ордену...

После боев за Новороссийск неожиданно снова вызвали в политотдел 18-й армии. Начальник политотдела полковник Л.И. Брежнев говорит: «Мы уже знаем вас как опытного командира, но вы знакомы и с партийно-политической работой. Хотим назначить комиссаром в штрафную роту...». Пришлось согласиться, а куда денешься. К тому же, познакомившись со штрафниками, а их в роте оказалось 150 человек, я изменил свое мнение о них. Да, эти люди по тем или иным причинам, часто даже не зависящим от них, нарушили устав и присягу. Но все они, во что бы то ни стало, стремились кровью искупить свою вину. Лица многих из них до сих пор перед моими глазами как живые.

Первый бой мы приняли под станией Гривенская. Наступать приходилось порой по пояс в воде, под не стихающим огнем немцев. Хотя здесь нас постигла неудача, я лично убедился, как мужественно, геройски сражались штрафники. Презирая опасность, они шли на врага, поднявшись в полный рост. Только огромное превосходство немцев помешало нам тогда выполнить задачу. Когда я понял, что атака захлебнулась, то приказал отойти и начал лихорадочно обдумывать новый замысел. Совместно с ротным и взводными было принято решение попробовать обходной маневр с использованием ложных фланговых перемещений и соблюдением всевозможных предосторожностей для избежания ненужных потерь. Потом я довел решение до всего личного состава и почувствовал, что они его одобряют.

Надо было видеть этих бойцов, когда в воздух взвилась сигнальная ракета! Они поднялись в едином порыве, причем не восклицали «Ура!» или «За Родину, за Сталина!», а крыли на все поле забористым русским матом, и это действовало необычайно. На сей раз каждый знал, как говорится, свой маневр, действовал обдуманно. Конечно, и в этом бою были потери. Но свою задачу мы выполнили. А когда все закончилось, я распорядился каждому бойцу выдать не по 100 граммов «наркомовских», а по 200. Через некоторое время рота получила благодарность от Брежнева, а я — очередную боевую награду... Орден Красной звезды.

А потом поступил учиться в танковое училище, которое закончил с отличием. Шел 1944 год, война во всю катилась на Запад. Впереди была Висло-Одерская операция (одна из десяти сталинских ударов). Вот к ней-то и поспел. Меня назначили командиром машины 3-го батальона 3-го корпуса 51-й танковой бригады.

… И вот назначен срок наступления. После прорыва первой линии обороны врага бригаду назначили в передовой отряд, а танковую роту капитана Петроченко, где командиром танка был я, — в головную походную заставу (ГПЗ). У ГПЗ задача, в общем-то, простая: с разведывательными целями двигаться впереди ударной группы на удалении 12-15 километров. Если встретятся мелкие части противника, то уничтожать их и следовать дальше, а вот с крупными в бой не ввязываться, только сообщать о них в штаб бригады, занимать оборону и сдерживать натиск немцев до подхода основных сил.

К счастью, серьезные части противника нам не попадались до самого Жирардува. Было всего несколько стычек, но в одной из них мы потеряли капитана Петроченко, и командование ГПЗ поручили мне. Как сейчас помню, приказ об этом поступил от Героя Советского Союза капитана Михаила Санычева, будущего командира нашего полка.

Затем нам поставили очередную задачу двигаться в обход Варшавы в направлении города Сукачева. Уже вечерело, когда мы оказались чуть западнее окраины Сукачева и расположились в густо заросшей лощине. Впереди темнел густой лес. Не успел я по карте оценить обстановку, чтобы принять очередное решение, как возвратились отправленные на разведку бойцы из взвода лейтенанта Остахова. И у всех во-от такие глаза! В чем дело, спрашиваю. Остахов почему-то тихим голосом докладывает: «В километре отсюда крупный немецкий аэродром! Я насчитал больше тридцати самолетов-истребителей и истребителей-бомбардировщиков! Все в полной боевой готовности».

У меня сердце забилось, думал, выскочит из груди. Ведь такая добыча! Разве можно ее упустить? Это какой же поддержки с воздуха мы лишим немцев, если выведем из строя целый авиаполк!.. Правда, я помнил, что свои аэродромы гитлеровцы охраняют очень надежно, наверняка нас ждут превосходящие силы, да еще с бронетехникой. А что мы имеем? Десять танков, батарею САУ, артиллерийский взвод да взвод автоматчиков. Негусто...

И все же размышлял недолго. Эх, думаю, была не была! Либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Собрал офицеров и прямо говорю: «Не знаю, как вы, а я, если мы обойдем аэродром стороной, никогда себе этого не прощу! Его нужно уничтожить!» И довожу замысел. Во-первых, по опыту наших танкистов на Курской дуге пехоту посадить на броню. Во-вторых, перед решающим моментом включить все фары и сирены. В-третьих, батарее САУ поддерживать нас с левого фланга, а артиллеристам лейтенанта Козырева — с правого.

«Вопросы есть?» — спрашиваю. «Вопросов нет», — ответили все, хотя определенный мандраж в голосах чувствовался. Еще бы!

На войне, как известно, многое решает фактор внезапности. И нам удалось его использовать. Хотя немцы обнаружили нас метров где-то за двести, сделать они ничего не успели, потому что мы внезапно ослепили их фарами и на предельной скорости, под жуткий аккомпанемент включенных сирен, развернулись в атаку на летное поле. Здесь никому не нужно было ничего подсказывать: развернули стволы пушек назад, как моряки бескозырки, — и пошли крошить хвосты «Юнкерсов» и «Фокке-Вульфов». Тем временем автоматчики и артиллеристы дружным огнем отсекали от самолетов охрану аэродрома, причем, как я и предполагал, немцев оказалось много. Сопротивлялись они ожесточенно. Но что нам еще помогло, кроме внезапности? Мы своевременно подожгли склады с топливом, после чего стало светло, как днем, а ветер погнал пламя от разлившегося бензина прямо на фрицев.

Не могу точно сказать, сколько продолжался этот разгром, но в конце концов все самолеты были уничтожены. А еще автоматчики захватили в плен, оставшийся обслуживающий персонал аэродрома вместе с зенитчиками и заперли их в ангар.

К утру появился наш передовой отряд. Когда командир бригады полковник Копылов увидел, что мы тут натворили, то сперва глазам своим не поверил. А вскоре появился генерал-лейтенант Веденеев. Вместе они внимательно осмотрели покореженную немецкую авиатехнику. Потом генерал приказал всем нам построиться. «Спасибо, товарищи! — сказал Веденеев. — Всех представим к наградам. А вас, лейтенант Кравченко, лейтенант Корсаков и старший сержант Чапаев, с учетом героических действий в предыдущих боях, к званию Героя Советского Союза».

В общем, получилось что-то вроде небольшого митинга. А сразу после него моей ГПЗ ставят новую задачу: совершить марш к крупному железнодорожному узлу и перерезать сообщение между Варшавой и Берлином, чтобы не допустить вывоза ценностей из польской столицы.

Но, по-видимому, немцы каким-то образом предугадали наш замысел и выслали навстречу танковую колонну. Пришлось вступать в бой. Нужно отдать должное фрицам: дрались они отчаянно, умело, уже через несколько минут вывели из строя наши два танка и одну САУ. Но и мои ребята оказались не лыком шиты. Первым открыл боевой счет лейтенант Гнедаш, который максимально сблизился с немецким танком и подбил его. Затем лейтенант Корсаков, хотя был уже ранен, вывел из строя «Фердинанд». Смело дрались расчеты сержантов Сергеева и Пожидаева. А тут и главные силы подоспели. Сообща нам удалось наголову разгромить крупное формирование врага и спасти от угона на запад два эшелона с ценностями, после чего наша ГПЗ получает новую задачу...

...Пришлось совершить одиночный рейд в тыл противника с задачей разведать обстановку у небольшого польского городка. Наш Т-34 при лунном свете на большой скорости благополучно проскочил к населенному пункту, выдвинулся на опушку леса, и... экипажу предстала такая картина: на шоссе мирно «отдыхает» немецкий обоз. По всей видимости, гитлеровцы считали, что передовая далеко и опасаться нечего. «Ага! Значит, гостей не ждете? — подумал я. — Ну, тогда получайте!» И начал утюжить никем не охраняемые повозки, грузовые автомобили, мотоциклы. Затем, полив остатки обоза свинцовым ливнем из пулемета, так же быстро исчез, как и появился.

Теперь надо было связаться с командованием полка, доложить обстановку. Но сделать это не успел — в лесопосадке, куда направил свой Т-34, он обнаружил еще несколько бронированных машин с крестами на бортах. Интересная образовалась ситуация. С одной стороны, для немцев появление нашего танка явилось полной неожиданностью, и они с перепугу решили, что это авангард больших сил советских войск. С другой, отступить сейчас — верная гибель. И тогда, подтверждая версию немцев, я вывел боевую машину на позицию для стрельбы и приказал лупить по танкам врага. Уже первым выстрелом наводчик ефрейтор Н. Дубровин разворотил башню одного танка, затем загорелась вторая машина. В возникшей суматохе немцы не нашли лучшего варианта, кроме как разбегаться кто куда. А мы, сделав дело, вновь скрылись в лесу, откуда срочно попросили у своих подмоги.

Отступление немцев в то время нередко приобретало характер беспорядочного бегства. Они двигались напропалую, части разных родов войск смешивались в кучу. Поэтому мы частенько оказывались у них в тылу, и с ними нашим войскам было легко справиться, поскольку фактор внезапности действовал на них ошеломляюще. Зато и сопротивлялись они отчаянно. Помню, вышли мы к старой немецкой границе в районе Шенланна. Все вроде было тихо. И вдруг с окраины городка нас встретил мощный огонь. Моя рота сразу потеряла два танка. К счастью, стреляли безусые мальчишки из «гитлерюгенда», вооруженные фаустпатронами. Нам удалось быстро сковать их инициативу и понять к центру городка, где мы всех «фаустников» и уничтожили.

А вот под Бромбергом пришлось туго. Наша ГПЗ прорвала первую линию слабо оборонявшихся немцев и должна была занять мостовую переправу, но противник успел взорвать ее. Мы оказались окруженными на площади города. Пришлось принять бой. Я приказал занять круговую оборону. Мы продержались до подхода главных сил, но потеряли лейтенантов Крашенникова и Смирнова, а еще несколько танкистов погибли от огня засевших где-то снайперов...

Чем ближе становился Берлин, тем упорнее было сопротивление врага. В районе Нагеля несколько подразделений 50-й танковой бригады попали в окружение. Моя ГПЗ в составе ударной группы была брошена им на помощь. Бой шел всю ночь, но вражескую оборону прорвали и выручили своих. Особенно отличился тогда механик-водитель Просолуков, мастерски выведший боевую машину к немецкой батарее на расстояние прямого выстрела...

А потом вновь бои. После успешного взятия города Тамзель я оказался в госпитале — меня в очередной раз зацепило осколком мины. И вдруг в палату приходят мои ребята с поздравлением: мне присвоили звание Героя Советского Союза!

В городе Камин мы впервые увидели Балтийское море. И кому-то из бойцов пришла в голову мысль: «Товарищи, неплохо было бы отправить термос с морской водой командиру бригады полковнику Копылову!» Сказано — сделано. Доставили подарок с мотоциклистом прямо в штаб. Но Копылов, в свою очередь, приказал передать термос командиру корпуса, а тот — командиру 2-й танковой армии генерал-полковнику Богданову. В конце концов сосуд с балтийской водой передали лично маршалу Г.К. Жукову, который поблагодарил всех танкистов и за взятие города Камина, и на воду Балтики.

…После семисуточных тяжелейших боев за Зееловские высоты наш корпус ворвался в город Бернау. Здесь вновь ранение. Но, пробыв в госпитале всего пять дней, я догнал свою часть и участвовал во взятии Берлина. За успешные боевые действия я получил четыре благодарности от Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза Сталина:
- За прорыв обороны немцев на западном берегу Одера и вторжение в Берлин - приказ № 339 от 23 апреля 1945 года;
- За участие в завершении полного окружения Берлина – приказ № 342 от 25 апреля 1945 года;
- За овладение городами Ратенов, Шпандау и Потсдам - важными узлами дорог и мощными опорными пунктами обороны немцев в центральной Германии – приказ № 347 от 27 апреля 1945 года;
- За взятия города Бранденбурга - приказ от 1 мая 1945 года.

... Участвовал я и в историческом Параде Победы 24 июня 1945 г. В июне 45-го меня вызвал командир нашей танковой бригады. Вместе с еще одним Героем Советского Союза, старшиной С. Мацапуро, он отправил нас к командарму, а от него мы поехали к Г. К.Жукову — представляться по случаю поездки в Москву... Всего я участвовал более чем в 40 Парадах Победы…

Подготовил Н.Н. Прислонов на основании личных рассказов В.И.Кравченко и публикаций в прессе

Необходимые послесловия

В город Дубну В.И.Кравченко приехал в 1963 г. после службы в легендарной Кантемировской дивизии. Объединенный военкомат еще только создали и ему предстояло наладить его работу. Надо было сделать все так, что бы не было стыдно не за себя и за Советскую Армию. Заручился поддержкой партийных и советских органов, наладил тесные отношения с руководителями градообразующих предприятий – ДМЗ и ОИЯИ, при активной помощи которых удалось к небольшому зданьицу на ул. Жданова сделать просторную пристройку. Теперь было где развернуться и не многочисленному личному составу военкомата, проводить медицинские освидетельствования призывников, встречаться с офицерами и воинами запаса.

Его избирают депутатом городского Совета депутатов, председателем депутатской комиссии. Много и активно занимается военно-патриотической работой, заботой об участниках войны. Именно тогда в стране активно развертывается мощная волна изучения истории Великой Отечественной, поиска неизвестных героев и дубненский военный комиссариат не выступает каким то статистом, находящимся рядом с комсомолом или ДОСААФ. Их инициативы им всячески поддерживаются, развиваются. Братские могилы на Большой Волге паспортизируются, благоустраиваются. И здесь регулярно, в день Победы, стали проводиться многолюдные митинги Памяти. Стало доброй традицией на торжественные военно-патриотические мероприятия приглашать известных военноначальников и героев войны, проводить демонстрацию и поклонение боевым знаменам легендарных воинских подразделений, покрывших себя славой в борьбе с фашизмом. Статьи военкома, подполковника Кравченко В.И., часто публикуются в местной печати.

Особое внимание стало уделяться призывникам. Военкомат буквально индивидуально следил за судьбой каждого, активно проводил профилактическую работу с оступившимися ребятами. В Дубне стали проводиться спартакиады призывников, соревнования по военно-прикладным видам спорта. Массовый характер стали носить походы по местам боевой славы. С 1964 г. в трудовых коллективах проводились торжественные проводы молодых людей в армию.

В общем, уезжая к новому месту службы, военком Кравченко оставил после себя хорошо налаженную работу. Да и город Дубна стала для него родным местом, где он обрел массу друзей и соратников. Поэтому после ухода в декабре 1970 г. в запас Владимир Ильич определил его для дальнейшей жизни. И она началась в 1971 г. с весьма сложного и видного для всех участка – работы начальником ОЖКХ ОИЯИ. Всю свою энергию Владимир Ильич направил на то, что бы жителям институтской части было комфортно жить.

Наладился систематический ремонт жилых домов, на улицах и во дворах больше стало зелени, ремонтируются и строятся новые пешеходные дорожки (к слову, еще и сейчас существующие), во дворах обустраиваются детские спортивные и игровые площадки, заливаются зимой катки. Больше внимания стало уделяться материальной базе подведомственных ОЖКХ детских дошкольных учреждений. Себя Кравченко не жалел. Довольно часто для него рабочий день начинался в любое время года с самого раннего утра – обхода дворницких участков, а потом и «крутых» разговоров с домоуправами. Нерадивых наказывал, передовиков поощрял. Зато в институтской части было уютно и чисто. Как не сопротивлялись строители, но добился от местной власти принятия решения о включении начальника ОЖКХ в состав госкомиссии по приемке домов и социальных объектов. Из за его неуступчивости некоторые объекты иногда да же не принимались – слишком уж много на них было не доделок, от которых жителям домов были неудобства.

А потом Владимир Ильич перешел работать военруком в школу№4, где многое сделал для подготовки ребят к службе в армии, их патриотического воспитания. И здесь В.И.Кравченко вновь верен своему принципу – быть впереди. Его ребята, как правило, показывали хорошие результаты и в «Зарнице», и в «Орленке». В память о его работе в ней в 2014 г. на здании школы была установлена мемориальная доска.

Довольно заметный след оставил Владимир Ильич, работая на станции технического обслуживания автомобилей. Нареканий на её работу в конце 70-х гг. в городе было много, как на сроки исполнения работ, так и на их качество, да и на бывавшее там мздоимство. Много об этом писалось в печати, говорилось на самых высоких партийных и советских уровнях. Ситуация, что называется, всех не удовлетворяла. С его приходом стал наводиться порядок, но что самое главное, началось на ул.Ленинградской в районе гаражей строительство новых производственных площадей. Ведь существующие мощности СТОА уже никоим образом не могли справляться с прогрессирующим в городе ростом у граждан числа автомашин. Не все было просто, но удалось совместными усилиями с горисполкомом, что называется «выбить» выделения денег, получить проект. И здесь проявилась многие качества начальника станции, в том числе и умение устанавливать деловые контакты с партнерами. Он был всегда человеком общительным, имевшим множество контактов (в том числе и как Герой Советского Союза) с самыми различными людьми и на самых различных уровнях. Вот это тогда тоже помогло решить задачу. Новая станция была построена уже без него. Да и сейчас продолжает действовать. А её работники, кто с ним тогда трудился в СТОА, уже после его ухода с удовлетворением вспоминали совместный с ним труд.

Как то так случилось, что мне лишь в последние десять лет его жизни пришлось с ним тесно общаться. С Владимира Ильича, было всегда интересно. Не только от того, что он знал и мог увлечь собеседника различными батальными и житейскими рассказами, но и тем, что был искренен и открыт к людям, к кому проявлял уважение и симпатию. Кстати, в свои 80-90 лет сохранил прекрасную память. Помнил не только многие события, но их детали, фамилии, имена и отчества их участников.

Он был по природе лидер. Умел расположить к себе, быстро становясь притягательным центром любой компании. Даже, порой, малознакомой ему. Свое мнение и позиции отстаивал твердо. Мог открыто высказывать и весьма нелицеприятные вещи даже любому начальству. Как человек хорошо знавший войну из солдатского окопа, особенно был непримирим к тем из ветеранов, кто в порыве воспоминаний, начинал увлекаться рассказывать определенные небылицы или приукрашивать свою роль в каких то событиях. Тут он мог и остановить говорящего, высказать свое не согласие и поправить.

Дубну любил и всегда готов был, в меру сложившихся у него приятельских связей на различных уровнях власти, помогать решать вопросы. Перед начальством не робел, и не пресмыкался. Терпеть не мог начальственного чванства. Вспоминается его искреннее горестное возмущение поведением бывшего министра обороны Сердюковым, к которому он обратился на одном из госприемов в Кремле Героев Советского Союза с просьбой о передаче г.Дубне танка Т-34, для установки его в качестве памятного знака. Владимиру Ильичу очень хотелось, что бы он появился в нашем городе. А тот не удостоил заслуженного ветерана вниманием.

А еще он был гостеприимным и хлебосольным хозяином. Сам умел вкусно приготовить, изыскано накрыть на стол и угостить. И что бы за столом была хорошая и интересная беседа друзей и товарищей.

Его последний парад Победы был 9 мая 2010 г., а годом позже он уже не смог поехать на Красную площадь, что бы вновь публично порадоваться тому, что сотворило военное поколение в 1945. 13 мая его не стало.

Н.Н.Прислонов, бывший начальник отдела Администрации г.Дубны, историк

Владимира Ильича я знал более 30 лет. Хоть и большая у нас разница в возрасте, но между нами сложилась большая мужская дружба. А другом он был надежным, искренним и верным. Обещал сделать – делал. Нужна была помощь – помогал мудрым советом и делом. Его дом всегда был гостеприимным для хороших и добрых людей, а сам он как его хозяин всегда стремился к тому, что бы каждый приходящий в него чувствовал к себе внимание, уважение и доброе расположение.

И эта атмосфера дополнялась хлебосольным столом от души накрытым самим хозяином. Он любил готовить и умел это делать, называя себя в полу шутку, в полу серьез кулинаром. Он не только хорошо угощал, причем было ли это в квартире или на даче, но и каждому своему гостю дарил в подарок рецепты приготовления своих любимых блюд.

Щедрость его души была велика. Знаю, что у многих кто побывал на его садовом участке и сейчас растут подаренные им когда то саженцы плодовых деревьев и ягодников. Как заядлый рыболов и охотник, грибник и ягодник В.И.Кравченко готов был поехать в самые отдаленные угодья, и если сопутствовала удача, наделял добытыми природными трофеями своих друзей и приятелей.

Пережив все тяготы войны, считал своим святым долгом рассказывать о ней молодым поколениям. Он буквально до последних дней своей жизни много выступал перед молодежью, приезжая в Дубну, и в Москве, где он жил. Он часто, и в советское время и потом, бывал практически во всех учебных заведениях города, воинских подразделениях, военном училище. Как рассказчик, всегда способен был увлечь своим повествованием юношей и девушек, при этом старался быть скромным, не выпячивая себя при описании героических событий.

Н.В.Заварин, бывший директор лицея университета «Дубна»

Всё время нашего знакомства мы были с Владимиром Ильичем в хороших дружеских отношениях, несмотря на разницу в возрасте. Я относился к нему с огромным уважением, как к фронтовику, который смолоду прошел все тяготы войны, как и мой отец. Относился он ко мне с уважением, я думаю, как к летчику. Таким чувством на войне «страдали» все представители наземных войск по отношению к авиаторам.

Он был очень общительным и гостеприимным человеком. Я бывал у него в гостях и в Дубне, где в квартире большой его гордостью была коллекция редких крепких напитков. Был и в московской квартире, где познакомился с его женой Антониной Ивановной, которая еще продолжала работать в школе. Глядя на них, я поражался, как в таком глубоком пожилом возрасте они сохраняли активность и работоспособность. Вообще это свойственно многим фронтовикам и труженикам тыла. Видимо суровая закалка в молодости остается на всю жизнь.

Вспоминается 2005 г., наша первая совместная поездка в г.Москву на прием, организованный Правительством Московской области в честь 60-я Победы. В огромном зале на Старой площади собрались одни Герои, и среди них было тогда еще очень много фронтовиков. Летчики-испытатели сидели вместе за одним длинным столом. С самого начала, не желая потерять из вида Владимира Ильича, я договорился со своими коллегами, чтобы они сохранили для меня два места. – А зачем тебе два? - спрашивали они. Отвечал: Там увидите.

Чувствовалось, что среди присутствовавших В.И.Кравченко был «свой человек». Ведь пока мы шли по залу, моего напарника многие его товарищи-фронтовики звали к себе, но он, радостно улыбаясь, махал им рукой и кричал с гордостью: - Меня ждут летчики!

Подойдя к столу, я представил своим коллегам, с интересом смотревшим на Кравченко: Знакомьтесь, Владимир Ильич, фронтовик, истребитель-истребителей.
– Кто-о-о?, - с удивлением протянул один генерал, - Что то я о таких первый раз слышу!
– Товарищ командир, Владимир Ильич как и я тоже из Дубны, и он все вам расскажет. Только после третьей. И конечно Кравченко рассказал, как его танк в Польше первым вырвался к Балтике и затем, неожиданно влетев на немецкий аэродром. Как он, увидев большое количество в линеечку стоявших «Мессершмитов», крикнул водителю – Давай, дави по хвостам! - И не потратив ни одного патрона, в одном заходе, мы «сбили» 22 истребителя, - с гордостью закончил Владимир Ильич. А был он тогда гвардии лейтенантом. С той встречи он стал «своим» за столом испытателей и ему очень нравилось быть в нашем кругу.

Из наших встреч еще вспоминается одно увлечение Владимира Ильича, в котором, как оказалось, он был действительно крупным специалистом. Не раз в наших беседах он любил рассказывать, как у него в гостях были те или иные крупные военноначальники или государственные деятели, известные люди, и как он угощал их тем или иным блюдом, которое только он может делать удивительно вкусным. Признаюсь, что у меня после его рассказов закрадывалась мысль, что мой собеседник не прочь и прихвастнуть. Но однажды В.И.Кравченко пригласил меня на свой садовый участок в кооперативе «Мичуринец». Когда я приехал, гостеприимный хозяин тут же заявил: - Иди собирай клубничку, а я тем временем приготовлю тебе венгерский гуляш. Мясо свежее я уже купил. – А можно мне посмотреть, как вы будете готовить? - Смотри, если есть желание. Все у него было ловко и шло своим чередом, и блюдо оказалось таким вкусным, что я до сих пор благодарен Владимиру Ильичу за эту кулинарную науку.

Прошел Кравченко В.И. долгий ратный и трудовой путь, оставив в душах знавших его людей большой светлый след.

В.Н.Кондауров, Герой Советского Союза, Заслуженный летчик-испытатель СССР

С Владимиром Ильичем Кравченко я познакомился ещё будучи курсантом военного училища – ВВСТУ. Тогда наша рота, где я был комсомольским секретарем, шефствовала над школой №4, а военным руководителем там был Владимир Ильич. Мы приходили в школу и при его непосредственном участии проводили в классах военно-патриотическую работу: учили ребятишек ходить строем, собирать и разбирать автомат, ориентироваться на местности. Помогали военному руководителю организовывать игры «Зарница» и «Орленок». Нам, тогда еще совсем юным ребятам, конечно, было приятно, что вот так просто можно было общаться с легендарным человеком, Героем войны. С его стороны не было, какого-то подчеркивания своего особого положения. С нами он держался просто и по товарищески.

Он, кстати, был большим другом нашего училища. Часто приходил к нам на различные мероприятия, особенно на церемонии принятия курсантами присяги и на выпуск молодых лейтенантов, на празднование дней Советской армии и Победы. Встречался с будущими офицерами, делился своим ратным опытом. Давал различные советы как лучше выстраивать свою будущую службу.

С 2008 г., когда я стал начальником штаба дубненского отделения «Российского союза и офицеров» и потом депутатом городского Совета депутатов наше общение стало частым. Если он был в г.Дубне то по мере возможности посещал наши мероприятия, обращался с какими то просьбами и мы помогали ему. Хоть основное время Владимир Ильич тогда жил в Москве, но о городе болел душой, давая дельные советы и предложения по тем или иным вопросам. И в этом отношении последним его делом была обеспокоенность тем, что при реконструкции территории у администрации города на ул. Балдина демонтировали стоявший там памятный знак строителям города. Считал, что строителей этим обидели, и свое мнение довел до меня как депутата, и как я знаю, об этом же говорил с главой города В.Э.Прохом. Его просьбу город выполнил. У Доски почетных граждан провели масштабное благоустройство и установили в 2012 г. там памятную стелу строителям Дубны. Но он этого уже не увидел.

Наше отделение Союза офицеров всегда помнит В.И.Кравченко и приняло активное участие в установке на школе №4 Мемориальной памятной доски, а так же по нашей инициативе губернатором Московской области ей было присвоено его имя. Жаль, что с ликвидацией школы этого имени у нового лицея не будет, но памятную доску мы считаем нужным на его здании восстановить. А может позднее и правильно будет отрыть здесь и музей Героя. Что бы ребятишкам было брать пример с кого.

В.Б.Трофимов, полковник запаса

• Назад
• Вперёд